Алина Борисова - Край забытых богов[СИ]

Анхен обнимает меня за плечи, хотя я знаю, запах рыбы он не особо любит. Терпит.

— Ну что ты, Лар, не надо. Не грусти. Все хорошо будет.

— Да, — согласно киваю я, — да.

И почти в это верю. Ведь он со мной. И он меня любит. И мне этого хватит. Должно хватить.

Искать диких людей идем пешком. Вдвоем, Низшие остаются на берегу с машинами. Впрочем, почему искать? Анхен просто кивает на ближайшую рощу, и сообщает:

— Вон оттуда за нами давным–давно наблюдают.

— И ты не сказал?!

— Сначала дело, — он невозмутимо пожимает плечами. — Все развлечения потом.

— Для тебя это — развлечение?

— Для меня главным было — разобраться с храмом, стихиями, здоровьем твоим. А зная твое фантастическое неумение сосредотачиваться на главном, рассказать тебе, что люди настолько близко, значило гарантированно провалить все мероприятие.

— Видишь ли, Анхен, главное — это не всегда то, что таковым считаешь ты.

— Видишь ли, Лариса, главное для тебя, похоже — это просто спорить со мной по любому поводу. Оно забавно, когда в новинку, но сейчас уже утомляет.

Молчу. Не спорю. Кто я, чтоб утомлять Великого?

До рощи не так уж и далеко. И с каждым шагом я нервничаю все больше, раздражение уходит, приходит страх. А может — ну его? И лучше не знать? Анхен берет меня за руку. Становится легче.

Одинокая лиственница, стоящая на самой опушке, чуть в стороне от основной массы деревьев, невольно приковывает взгляд. Еще бы, ведь вся она буквально умотана кусками грубой ткани различного цвета. Много синего, белого, но встречаются и различные оттенки коричневого, желтого. Ленты свисают с ветвей, напоминая разукрашенное Майское Древо, но замотан, порой в несколько слоев, и сам ствол, висят кусочки шкурок, какие–то мешочки…

— Это дерево желаний? — спрашиваю неожиданно севшим голосом. И не могу сдержать улыбку. Они люди, как мы, у нас даже традиции схожи.

— Скорее, дерево жертвоприношений. Это вы, беспечные, просто желания загадываете. Дикари — жертвуют духам, прося что–либо для себя.

— Мы просто уже не верим в духов, — пожимаю плечами. — Но традиция–то осталась.

— Ага, — мрачновато хмыкает Анхен, — во всей полноте.

— Что ты имеешь в виду? — вот умеет он так сказать, что сразу плохого ожидать начинаешь.

— Идем, покажу.

Продолжаю смотреть настороженно:

— Сначала скажи.

— Вон там, — он кивает вглубь рощи, — два человека. Судя по тому, что единственная их эмоция — это страх на грани паники, а местоположение они не меняют, стрелять в нас им нечем, а убежать они не могут.

— Но…

— Ты ж хотела их видеть. Так идем.

Он вновь берет меня за руку, и мы идем. Не могу сказать, чтоб его слова меня подготовили. Я их просто не поняла. Не приняла, не поверила.

Но увидела. Их действительно было двое. Мужчина и женщина. В ярких синих халатах, перевязанных широкими поясами, в остроконечных шапочках на головах, в кожаных сапожках… Впрочем, шапочка была на голове только у мужчины. Женская валялась на земле у ее ног, а она… не могла ее поднять.

Они были привязаны, оба. За поднятые над головой руки к каким–то деревянным столбам с ромбовидным навершием, вбитым посреди небольшой поляны. И ужас, который они испытывали, ощущала даже я.

— Что это? Кто их привязал? Зачем? — ноги не идут, я оторопело смотрю на людей.

— Это жертва, Ларис. Старый проверенный принцип: пожертвуй малым, дабы сохранить большее. А привязали их соплеменники. Нам с тобой в подарок.

Анхен спокойно посматривает на меня, на них. Спокойно объясняет. Ну еще бы, он и сам умеет привязывать. И, видно, прекрасно знал, что нас здесь ожидает. А я вспоминаю про блюдечко с голубой каемочкой, на котором наша профессура некогда мою голову ему преподносила. Про того парня, что был растерзан толпой за то, что вампиров не любил. Про то, что все мы — не настоящие, измененные, и всю эту любовь к вампирам нам искусственно вживляли. Те, что были перед нами — любви не испытывали. Испытывали ужас и готовились умереть страшной мучительной смертью. Но их тоже преподносили — на блюдечке. Свободные дикие люди попросту… откупались.

— Анхен, но как же… ты же говорил… ты же обещал… стрелы… — я все представляла себе иначе. Совсем иначе. Даже людей. Они не такие. Не похожие на меня. Их лица… круглые, широкоскулые, с узкими, едва прорезанными глазами… они похожи на тех, кого я видела в вампирских стадах. Разве что с волосами. У женщины… нет, у девы, она совсем молода…за плечами видны две черных, как смоль, косы. У мужчины волосы скрыты шапкой. Он храбрится. Он пытается быть смелым. Закусил губу, чтоб не проронить ни звука. Дева плачет, не замечая слез, подвывая от ужаса.

— Стрелы слабо помогают против духов, пришедших с севера, — Анхен лишь слегка пожимает плечами.

— Но мы… с юга прилетели. А если вообще, то с запада.

— А от Камня идем с севера. Да и не суть. В их поверьях север — сторона злой, насильственной смерти. Думаешь, регулярно прилетающие в храм аниары ходили в их поселок за чем–то иным? Это жертва духам смерти, Ларис. Нам. Чтоб взяли этих и не трогали поселок. Кстати, мужчина — лично тебе. Берешь?

— Зачем ты?.. Не издевайся.

— Даже не думал. Будь я один, здесь висела бы только она. Ты посмотри, Ларис. Внимательно посмотри. На себя, на меня, на них. Ты никогда не будешь для них человеком.

Да, я видела. Я понимала, помнила. Мне их тоже… за людей было принять сложно, очень. Не сказали бы — не поверила. Да и то, у меня в тот момент мир перевернулся, я во что угодно могла поверить. А им — кто и как объяснит, что я — не вампирша? Аура? Стоим мы рядом, да может, они и не чувствуют, может, это только для нас, измененных. Лицом — я похожа на Анхена, не на них. Одежда, прическа — он прав, в их глазах я вампирша, дух севера, как сказал Анхен. Не человек.

— Ты их отпустишь? Если это для нас, мы же можем их отпустить?

— Отпустить? — он подходит к пленнице ближе, обворожительно улыбаясь, проводит пальцами по ее щеке.

— Эрли–кха, — в ужасе шепчет она побелевшими губами, — Эрли–кха…

Большой палец его руки скользит по ее губам. Медленно, чувственно. Она забывает, как дышать. Его дыхание, напротив, учащается.

— Зачем же мне ее отпускать, Ларис? — продолжает он несколько хриплым голосом. — Такая красивая девочка. Такая нежная.

И уже не понять — со мной он еще разговаривает, или уже только с ней. Я почти физически ощущаю, как его ведет. Его дыхание, голос, его рука, ласкающая ее горло, разрывающая завязки ее халата.

— Анхен, пожалуйста! — бросаюсь к нему сзади, обхватываю руками, тяну на себя. — Не надо, пожалуйста, остановись!